Давно уж мир твердит,
Мол, «Нет кровопролитью!»
Узнал о том и Волк.
Не по наитью,
А следуя печатаным статьям,
Решил податься в пацифисты сам.
И вот уже открыто заявляет,
Что виденье на мир меняет,
Меняет образ мыслей и еды:
Овечью кровь на праведность воды.
Авторитетом бывши в волчьей стае,
Стал проповедником изысканных манер,
Вкушал траву и листья, осуждая
Каннибализма пагубный пример.
В лесу однажды он уединился,
Готовя проповедь на тему об убийствах.
В задумчивости, как доходчивей подать
Собратьям мысль о том, что убивать,
То значит проявлять греха природу,
Уже имеющим заветную свободу,
Наткнулся Волк вдруг на заблудшую Овцу.
Тут умиленье право не к лицу –
Тогда он только вспомнил про любовь,
Когда долизывал овечью кровь.
«Да, не святые мы», – промолвил, облизнувшись,
Но проповедь готова уж вполне:
О том, что волк тогда проявит сущность,
Когда останется с овцой наедине.